(суббота)
18 августа
Пошёл проверить как моется первый отряд.
На "площади встреч и расстояний" встречаю Малышева. Он вышел из белого дома обслуги.
- С добрым утром!
- Володя, ты меня не видел!
- В моём отряде тебя не было? Не было! А здесь - не моё дело!
Пока КАЗЛЫ лениво одевались, малыши уже успели вымыться.
Поликатора забыли позвать и в баню и на завтрак. Он блаженствовал за книгой. Постучал ему в окно. Володя вылез в окно и пошел есть.
После завтрака мы узнали, что за Скамейкой приехала его мать. Она так расстраивалась, так убивалась, что у меня против воли слетело признание: «Да не он один так себя ведёт! Есть ещё хуже!»
Она сразу же озверела: «А почему тогда моего наказываете?»
Гад, Соколинский! Не едет за Вовочкой, тварь! Гвардии сержант, типичный!
Зато последняя жалость с Скамье прошла. Я приготовился к схватке. Один против всех.
Скамейкин, сидя у Н.И. на веранде, битый час выканючивал из Галки прощение. Когда меня позвали в домик начальника лагеря, там под диктовку мамы подлец писал расписку:
- Может, оставим? - глаза у Галки были красные.
Я посмотрел в беспокойные блудливые глаза Скамейки и понял, что для меня это будет концом.
- Я не верю ему. Он всегда врёт. Во всём. Сейчас перед мамой он ломает комедию, а уедет мама - всем его обещаниям грош цена! Пусть хоть раз ответит за свои поступки!
- Вот видите, я ничего не могу сделать! - сказала Н.И., - Если хотя бы один вожатый против - я не могу его оставить.
- Но у нас тяжёлое положение в семье. Игорь так устал ухаживая за мамой! - жаловалась мама Скамейки.
- Нет, нет, если вожатый против, я ничего не могу сделать, - сухо повторила Наталья.
- Тогда дайте справку, что он прошёл трудовую практику! А то мы сразу его в лагерь отправили и в июне туда не ходили, - cрaзу жёстко заговорила Скобенникова.
- Конечно, конечно! Я напечатаю! - поднялся со стула Борисов. Он не проронил при мне ни слова.
...
Меньшая часть отряда демонстративно провожала Скамейку до калитки в заборе у домика начальника лагеря.
- Вот твои явные недруги! - шепнула Галка.
Павленко, Веденин, Буткова, малыши отсутствовали. Елистратовой и Незнамовой рядом так же не наблюдалось.
После того как демонстрация разошлась, ко мне подошёл Комаров:
- Зачем ты так с ним?
- А зачем вы так со мной?
Сашенька отвёл глаза.
Внезапно отряд исчез. Иду искать. Малыши играют у белого дома, а где КАЗЛЫ? Не надо даже думать!
Зашёл к девочкам в спальню. Там на кроватях развалились Лазарев, Соколинский, Павленко и Калиничев.
- Почему ты приходишь к девочкам? - кричит Соколинский.
- А вы здесь почему? - спокойно говорю я и жду, кто будет вместо Скамейки вторым номером.
- А нас пригласили! - сердито говорит Лазарев.
- И мять простыни разрешили?
- Да мы им разрешили! - поддерживает их Сергеева.
- Зачем ты его выгнал? - зарыдала Маша.
- Встали и вышли! - командую я. Калиничев срывается с постели, а Соколинский упорствует:
- А почему?
- Нарушаете режим лагеря.
- Ладно, ладно, - делают они мне одолжение.
Рассказываю Галке о новом демарше:
-Они протестуют так против изгнания Скобенникова. Погоди, завтра о нём они уже и не вспомнят! Так всегда бывает. Вспомни, что рассказывали в инструктивном! Завтра они должны уже другими заботами жить! Вот увидишь!
Парпарова и Комаров после тихого часа продолжают выказывать траур по Скамейке.
- Ой, я без него скучаю! - заявила она на полднике.
- Вот уже пять минут скучаешь? - уточнила Галка.
Комаров же, утомив меня препирательством о завтрашнем дежурстве по палате, окрысился:
- Прав был Андрей! Он много о тебе гадостей рассказывал! Какой ты гад раньше был!
- А ты разве меня раньше не знал? Ни в пятом отряде меня не встречал, ни в четвёртом мимо меня не пробегал? Не замечал? Да? Доверяешь товарищу? Да? У него лучше память? Да?
- Да! Лучше!!! - завизжал Комаров.
- А что же он при своей памяти забыл, что в пятый отряд с тобой ездил? Да и не был же он здесь никогда! Он же при тебе здесь кричал об этом. Ты забыл, что он говорил? Так как же он мог знать меня, если он здесь никогда не был?
- Ты его не правильно понял! - подал голос Калиничев.
- Я? Его? Неправильно? - изумился я. - Мне-то он откровенно врал, что не был здесь никогда и не знал меня, и мы все это знали! И я знал. И он знал. И вы знали. Знали, что он врёт. Всё врёт. И всегда врёт. Так, почему ты уверен, - навис я над съёжившимся Сашенькой, - что он врал только мне, а тебе-то говорил правду? Ты что не видел как он натурально умеет врать?
Я махнул рукой и вышел. И Борисов, и Нина Николаевна, и Сашенька - все свято верят, что именно их-то не обманывают!
Как пробить эту стену?
После полдника на дневном построении Павленко спросил:
- А почему бы нам не сходить на рыбалку?
Мы с Галкой переглянулись и хором ответили:
- С этим сбродом, который не может ни построиться, ни строем ходить? Вот в лес - пожалуйста!
- А если мы будем слушаться?
- Докажите! Есть ещё два дня. Если не будет нареканий, споров, то пойдём!
Даже Лазарев перестал сидеть на откосе! Зато начал выступать Соколинский.
- А я не хочу!
- Значит, ты хочешь, чтобы ВСЕ не пошли?
- Да! - опрометчиво гаркает тушка.
Калиничев сходу дал ему затрещину.
- Калиничев, замечание и строевая 1 звену!
Строй даже не пошевелился.
Пока перед построением на ужин есть время, в темной палате спрашиваю у КАЗЛОВ:
- Зачем Скамейкина сдали? Знали же, что в прошлую смену его выгнали? И спокойно допустили, чтобы он нарвался и в эту смену? Вы что не могли его остановить?
Ответ Павленко потряс меня:
- Дураков не жалко!
Как же Галка права: только ненависть ко мне их и объединяет!
- Ну какой же он дурак? Человек со слабой психикой! Легко ли поджечь квартиру и убежать из неё, не обгорев? А потом спокойно играть в песочнице! Сколько хладнокровия!
- А он говорил, что это его брат поджёг! - удивился Калиничев.
- Вот фрукт! И брата оболгал! Я-то лучше знаю - его отец у нас работал. И за счёт КБ и ремонт и обстановку сдёлал!
- Да-а?! - поднял голову Лазарев, - А нам говорил, что они всё по копейке экономили и никто им не помог.
- Ну, ребята, я не знаю, кому он больше врал! Решайте сами! Правда, у него тут есть один ярый заступник, что его россказни за чистую правду держит!
В палате повисла тишина. Общение закончилось.
Удивлению кухни не было предела, когда после ужина на площади перед белым домом мы занялись шагистикой. Строй шагал с песнями.
На постороении Лазарев внезапно спрашивает:
-Володя, а врать не хорошо?
-Да, Дима, врать не хорошо! - не пойму я к чему он клонит.
-А вот твой Орешкин без конца врёт! - расплылся в улыбке мой собеседник и закудахтал своим новым смехом.
-Не тебе, - говорю я, - Лазарев, других во лжи уличать!
Он подавился смехом.
-Может напомнить? - спрашиваю я у него в резко наступившей тишине.
-Уж и спросить нельзя? - широко раскрыл он глаза.
-Спросить можно. Так я тоже спросил. Напомнить?
-Не надо.
Образцово-показательный строй! Даже не шелохнуться.
Неужели и дальше будут себя так вести?
Посмотрим!
Отбой. После вечерней линейки слышим шум из палаты девочек. Приходится входить. Все одеты. Афонина беснуется - бьёт в володину дверь и кричит: "Он брезгует нами!" Ей помогают Парпарова и Серёгина. Елистратова с Незнамовой внимательно смотрят на меня. Буткова входит с улицы с полотенцем.
Володя из-за двери уговаривает:
- Девочки, угомонитесь!
- Ира-a. Пора спать! - говорю я. - Успокойся!
Вновь отдыхаю душой за рассказом малышам. С сожалением приходится прерываться для проверок палат, но они лежат тихо, только Караян, которого мама забирала лишь на тихий час, мешается, но на него хором рявкают все. Рассказываю им о Силькерке и об Атлантиде.
Когда малыши заснули вышел в тёмный коридор. Слышу шёпот в палате КАЗЛОВ. Бесшумно проскользнув через дверь, я ухитрился отобрать свечку. Павленко прятал её у Веденина в тумбочке.
- Обещал отдать! Это Лёшина! - шипит мне вслед Павленко.
За 18 августа в Копилку Добрых Дел добавилось:
Калиничев, ЛазаревД, Веденин - пойманы в магазине после отъезда Скобенникова.
Соплов, Зуйков, Смирнов - выходили за территорию утром, якобы показать лагерной собаке дорогу обратно.
Ночью у Веденина изъята свеча.
Я оставил затею со съёмкой отряда на киноплёнку.