|
26 день (пятница) 24 августа |
Раннее утро. Прежде, чем пойти на пятиминутку, я обошёл отряд. У Володи окно запотело. Девочки спали, никто не повернул голову на скрип петель. КАЗЛЫ заставили дверь шкафом и войти было невозможно. Малыши сбившись в кучу тоже спали. Только Зуйков вскинул голову посмотреть кто идёт в дверь. - Это я! - шепнул я, подойдя к нему. Все лежали чистенькие - никто не приходил. Со спокойной совестью я пошёл к эстраде. Подъём. Войдя в отряд, я понял, что будить уже никого не нужно: Зуйков встретил меня в коридоре со слезами - на его щеке была размазана зубная паста. - Володя, что ж ты нам не дал забаррикадироваться? - закричал расстроенный ребёнок. - Это я его ночью намазал! - злорадствовал Лазарев, пытаясь вылезти из тёмной спальни. - Да он же ночью боялся носа высунуть! - урезонивал я малыша под звук попытки КАЗЛОВ отворить дверь, - И за ночь бы она на тебе вся засохла, а она мажется. Смотри! - стёр я пасту туалетной бумагой. - Нет! Это я тебя изма-a-азал! - юродствовал в щёлочку Лазарев. - Хватит дразнить! - обратился я к улыбающемуся в щёлочку лицу. Давно он не улыбался! Но на него уже не было времени - я пошёл к малышам. Серёжа Лазарев спал раскрыв рот. Склюев протирал глаза. Алёша Моисеенков! Глаза хитрые, нет в них сна! Вот кто отметился! Подготовка к отъезду. Автобусов и в этот раз не хватало. Борисов долго решал кто с кем едет. На время разборки отряда Комаров сдал мне магнитофон. Павленко беспрекословно таскал тяжести вместе со Смирновым. Хорошо, что склад напротив отряда! Теперь я понял, почему Борисов всегда первым рассчитывался со складом, даже не имея телеги. Рядом - вот ключевое слово! Соколинский упорно исчезал в пространстве, но его всегда пригоняли обратно. То первый отряд пинками с футбольного поля пригонит, то Надя Борисова Вовочку за ручку приведёт: за библиотекой, мол, прятался. Калиничева я застукал, ища в очередной раз Соколинского. Тот, в отрядной комнате выцарапывал короткое слово на столе, украшенным резьбой Лазарева и Комарова. На мой крик сбежались мальчишки. - Дим, - сказал я Лазареву, - твою работу портят! Я резко развернулся и вышел, оставив их одних. Сразу меня перехватил Володя. Оказалось, что Борисов распорядился чтобы Поляков погрузил свои компьютеры в автобус персонала, а сам ехал вместе с нами. Вовка был растерян: - Володь, мне мама сказала, чтобы я не спускал глаз с этого груза! Я пожал плечами - отменить приказ старшего пионервожатого я не мог. Да и Сашка был уже на взводе - бледный носился по территории. Лучше к нему было не лезть! - Вы меня бросаете на произвол судьбы? - растерянно бормотал Поликатор. - Да! - широко улыбнулся я ему и поспешил дать подсказку, - Но если ты поедешь со своим грузом, то мы с Галей тебя не осудим! - А Борисов? - не унимался Володя. - К кому он придёт ругаться? К нам с Галей. А мы знаем, где ты! И порядок обеспечен, и ты слово маме не нарушил! Володя облегчённо кивнул головой и исчез. Мальчишки с грохотом вынесли стол из нашей пионерской комнаты. - Володя! Мы его Андрею отнесём! - Быстрее, скоро погрузка в автобусы! - Мы успеем! - заверил меня Лазарев и тут же грубо рявкнул, - Калиничев, взял и понёс! Препираясь они исчезли за углом отряда. Оттуда донёсся громкий голос Борисова и их ответ: - А нам Володя разрешил! Прямо идиллия! Но из-за столовой приковылял Соколинский с чемоданом: - Я его не оставлю в грузовике! - Положи на место! - Полякову разрешили? И я повезу! - Вовочка попёр свой чемодан к автобусу, что уже стоял у забора напротив второго отряда. Жирная тушка не знала, что навстречу ему от ворот спешит Борисов. - Что это? - удивился Саша, столкнувшись с Соколинским. - Саша, это Соколинский своё мнение имеет на твои приказы, - почти ласково объяснил я. Борисов совсем побелел и молча пошёл на мгновенно сжавшегося наглеца. Через секунду грязно розовые штаны промчались мимо меня. Чемодан был брошен на дорожку. Сам Соколинский забился под ель у клуба. - Вернулся! Взял и унёс! - гаркнул Саша. Вовочка проворно побежал к грузовику. На площади "Встреч и расставаний" рядом с грузовиком стоял автобус для персонала. Кроме водителя все уже сидели в нём. Я проверил Полякова и вернулся к опустевшему отряду. Мы с Галкой вынесли свои вещи и стояли у пустого здания. - Не ищи - сами прибегут! - остановила мой порыв Галка. Наконец объявили посадку. Мы вышли в ворота и сели в автобус. Лишь расселись - вошла Нина Николаевна: - Я с вами поеду. Не возражаете? - Нина Николаевна, уж для Вас мы всегда место найдём! Выбирайте! Сидящая перед нами Елистратова развернулась. Такого злобного взгляда у неё я ещё не видел! Слова застряли у меня в горле. - В автобусе персонала очень тесно! Вот я к вам и попросилась! - договорила Нина Николаевна фразу. Мы сидели и глядели на спрятавшийся в зелени второй отряд. Всё! Ждём отправления. Елистратова с Незнамовой закрывали от нас салон автобуса. Прошел, проверил всё ли в порядке. Все сидят по двое, лишь Лазарев перед Елистратовой один-одинёшенек... Через проход от нас разместились Веденин с Павленко. Когда заработал двигатель, Елистратова истерически зарыдала: - Прощай лагерь! Как хорошо-о-о-о бы-ы-ло-о-о-о! Против воли навернулись на глаза слёзы. "Всё-таки она чувствует грусть!" - обрадовался я. Всё громче выла Елистратова, и, вдруг, разом она оборвала рёв и бодро крякнула: - Поревели и довольно! Лазарев, о чём говорить будем? Она повернула голову к Незнамовой - в глазах у неё не было ни слезинки! - Что ты грязно ругаешься? - толкнула меня в бок Галка. - Просто девочка отмечает обязательные мероприятия. Отметила очередной пункт. - Володь, а что ты обо мне думаешь? - вдруг громко спросил меня Павленко. - Я удивлён, как резко ты изменил поведение. Я тебя не узнаю. Просто удивляюсь, что ты был таким серьёзным. - честно ответил я. - Но я же вам с Галей дал слово! - гордо ответил он. - А слабо было сразу нас слушаться? - в сердцах бросил я. - Знаешь, Володя... - протянул подросток, и не обращая внимания на жестикуляцию повернувшегося к нам Калиничева, ответил, - Нас так долго пугали тобой, что мы решили проверить насколько рассказы о тебе соответствуют действительности! А ты не мешай, - обратиля он к гримасе, - мы уже не отряд, и что хочу, то и делаю! - И каков вердикт? - с интересом спросил я. - Соответствую я своему образу? - Ну чего ты к ребёнку пристал! - одёрнула меня Галя, - Прошло и проехало - и слава богу! - Всё-таки Горбачёв был прав! - помолчав, сказал Павленко, - Тебя лучше не доводить. - И когда ты это понял? - как можно безразличнее спросил я. - А когда Вовочка с кроватки упал! - засмеялся ребёночек. - Эвон когда! - кивнул я, - А что же потом так долго за ум брался? - Так уговор же! - опять засмеялся мой собеседник. - Дал слово - держи! Цитата: Сварог смотрел на него и видел, что адмирал не врет. И не мог разобраться в собственных ощущениях, понять, чего там больше - разочарования или злости. Пожалуй, злости. Потому что разочаровываться вроде бы не в чем и не в ком... - Ну всё, всё, - оторвала меня от разговора Галя. - Хватит прошлое ворошить! Домой же едем! А за окном мелькали деревья. Всё ближе и ближе Москва. Елистратова затеяла целоваться с Лазаревым через платочек. На них уже никто не обращал внимания. Незнамова и та отвернулась к окну. Приехали! Елистратова бросила платок на грязный пол и первой ринулась на волю. В другую, дальнюю от нас, дверь бросился Соколинский. Галка держала наготове вилку для Лёни. Но тот стоял у ворот КБ и только махнул нам рукой, подхватив сыночка. Показалось, что и его светлые брюки сзади чёрные. Народ расступался перед их животами. Поляков выгружал аппаратуру. Вера Борисовна ещё не выходила. Толкучка перед КБ не уменьшалась: пятница. С площади отъезжали в "Янтарь". Увидели Лёшку Дёмина. Он садился в автобус с мамой. - Жаль, что тебя не было с нами! Детдомовцев забрали. Махнул на прощание рукой Серёгиной: - Держи - это тебе! - и протянул ей стихи, что на коленке в автобусе в последний миг записал. Она изумилась, округлив глаза: - Мне? Прощай! Вот и с Верой простился. А вот для Незнамовой стихи-то были набело еще в лагере переписаны, но в последний миг я расхотел их дарить. Окаменело что-то внутри за последние дни. Уехали автобусы в "Янтарь". Площадь стремительно пустела. Берём свои вещи, чтобы идти. Подходит мама с Сашей Комаровым: - Вы уж его простите, что он себя плохо вёл! Можете дать ему подзатыльник! - Удар не наносится, а обозначается! - легко щёлкаю его в лоб. - Какие были проблемы - мы сами разобрались! Всё, что думали, мы тебе сказали. Прощай, Саша! Всё! Их больше нет в моей жизни! Сварог повернулся и зашагал прочь, по-прежнему ничего волнующего не испытывая. Великие предприятия всегда кончаются буднично, как осенний дождь. |
|---|